Поворот к реакцииСтраница 2
Вскоре "исправлению", хотя и в меньших размерах, был подвергнут Харьковский университет, из которого уволили ряд профессоров. Попечитель Петербургского учебного округа С. С. Уваров (будущий министр народного просвещения) воспротивился реакционным мерам по отношению к университетам. Его заставили подати в отставку. Вместо него в 1821 году попечителем Петербургского учетного округа был назначен фанатичный обскурант Д. П. Рунич. Он начал с доноса о том, что в Петербургском университете науки преподаются «в противном христианству духе», и возбудил судебный процесс против лучших профессоров университета — А. И. Галича, Э. В. Раупаха, К. И. Арсеньева и К. Ф. Германа. Процесс тянулся до 1827 г., когда он был прекращен за недоказанностью "преступления". Реакция не решилась учинить подобное же "исправление" старейшему университету — Московскому. Попечитель Московского учебного округа князь А. П. Оболенский, используя все свое влияние, сумел оградить Московский университет от наветов» и инсинуаций и спасти его от грозившей ему опасности.
Резко усилились цензурные гонения на печать. Хотя либеральный по своему духу цензурный устав 1804 г. и не был отменен, но негласным распоряжением министра духовных дел и народном» просвещения А. Н. Голицына подчиненному ему цензурному ведомству предписывалось принять меры к недопущению в печати идей, "противных принятым ныне твердым правилам", обнаруживай, и пресекать "вольнодумство, безбожие, своевольство, мечтательное философствование". В печати было запрещено касаться вопроси» государственного устройства, критиковать действия любого начальства и даже печатать рецензии на игру актеров императорских театров, поскольку "они находятся на государственной службе" цензура беспощадно преследовала не только всякую свободную мысль, но даже лояльные правительству сочинения, в которых в негативном духе рассуждалось о конституциях или о представительном образе правления. Навлечь репрессии могло и сказанное в слух смелое слово. Так, в сентябре 1822 г. на заседании Академии художеств были предложены в почетные члены А. А. Аракчеев министры Д. А. Гурьев и В. П. Кочубей на том основании, что они близки государю". Вице-президент Академии А. Ф. Лабзин предложил в почетные академики лейб-кучера Илью, который "еще ближе к государю и даже сидит впереди него". За эту находку, получившую громкую известность, Лабзин был сослан в захолустный Сенгилей Симбирской губернии «под особый надзор полиции»
1 августа 1822 г. последовал рескрипт Александра I на имя управляющего Министерством внутренних дел В. П. Кочубея о зрении тайных обществ и масонских лож и о взятии с военных и гражданских чинов подписки, что они не принадлежат и впредь не могут принадлежать к таковым организациям. В 1821—1823 гг. помимо Секретной гражданской полиции вводится сеть тайной полиции в гвардии и в армии. Были особые агенты, следившие за действием самой тайной полиции, а также друг за другом. Следили за самыми высшими государственными лицами, в том числе и за Аракчеевым (который, кстати, прекрасно знал об этом и имел свою агентуру). Служивший у него декабрист Г. С. Батеньков вспоминал, как его во время прогулки с ним по Фонтанке указал на шпиона, который был "приставлен за ним наблюдать".
Это было "классическое" время доносов. Доносили на лиц не только заподозренных в "вольнодумстве", но и на влиятельных вельмож и ретроградов, например, на министра полиции А. Д. Балашова, А.Н. Голицына, московского митрополита Филарета, на самого Аракчеева. М. Л. Магницкий подал донос даже на великого князя Николая Павловича (будущего Николая I).
Достойно удивления, что тайная полиция, несмотря на ее разную шпионскую сеть, так и не смогла выявить существование декабристских организаций. И это при том, что декабристы не нестрогих правил конспирации. Лишь летом 1825 г. Александру I стало известно о существовании против него заговора причем сведения поступили не от полиции, а от лиц, случайно прознавших об этом из-за неосторожности некоторых молодых членов тайного общества. Однако удалось узнать лишь о факте заговора. Предстояло выявить его участников. Наконец 4 декабря 1825 года после кончины Александра I, в Таганроге был получен список 15 декабристов, и последовали распоряжения об их аресте.
Реакционный внутриполитический курс самодержавия в 1820 – 1825 гг. обычно связывают с личностью Аракчеева и называют аракчеевщиной. Несомненно, роль Аракчеева, всесильного временщика при Александре I, была в те годы исключительно велика. С 1822 г. Аракчеев на положении первого министра фактически являлся единственным докладчиком царю по всем вопросам, даже по ведомству Святейшего Синода. Все министры шли с докладами сначала к Аракчееву, а он уже делал общий доклад императору. Современники видели в Аракчееве главное "зло" тех лет. Даже монархически настроенные историки пытались все беды страны свалить на Аракчеева. Нисколько не отрицая влияния этой одиозной личности на ход тогдашних государственных дел, необходимо иметь в виду, что вдохновителем этого политического курса был сам Александр I, а Аракчеев выступал лишь в роли наиболее ревностного исполнителя его воли. Неверно мнение о том, что Александр I, занятый в последнее десятилетие своего царствования внешнеполитическими делами, управление империей якобы передал Аракчееву, "как помещик своему приказчику". В действительности, даже находясь за границей, Александр держал все нити внутреннего управления страной в своих руках, вникая во все мелочи, касавшиеся, кстати, и "ведомства" самого Аракчеева — военных поселений, он собственноручно правил его приказы и распоряжения по этому учреждению.
Последствия и выводы Крымской войны
Во внешнеполитической системе царизма давно назревал кризис. Не хватало малого толчка, что этот нарыв прорвался наружу.
Военные действия в Крыму стали просто ударом кулака по внешнеполитическому престижу русского царизма. Рушились сколоченные им в результате военно-дипломатических побед 1826— 1833 гг. ближневосточные позиции, резко пал ...
Внутренняя политика в 1815-— 1819 гг.
Последнее десятилетие царствования Александра I принято считать временем решительного поворота к реакции, именуемой аракчеевщиной. Однако политический курс Александра I в те годы носил противоречивый характер. Примерно до 1819—1820 гг. наряду с проведением ряда реакционных мер имели место и факты "заигрывания с либерализмом": ...
Дальневосточное направление российской внешней политики.
Европейское дипломатическое направление не создавало иллюзий быстрого успеха, а мечты о приобретении черноморских проливов излагались скорее в теоретической плоскости. На фоне этого дальневосточное направление российской внешней политики стало в первые годы XX века самым привлекательным. Здесь, на Дальнем Востоке, сконцентрировалис ...